– Салли Кэррол!
Это Грозный Дэн Макгрю и с ним двое незнакомых.
– Детка! Мы ищем вас уже два часа! Гарри чуть с ума не сошел.
Памяти быстро вернула на свои места пение, факелы, трубный клич марширующих клубов. Она забилась в руках Пэттона и испустила тихий, протяжный вопль.
– Вытащите меня отсюда. Я хочу домой. Домой! – Ее голос сорвался в пронзительный крик, от которого у Гарри, бежавшего по соседней галерее, кровь застыла в жилах. – Завтра же! – ничего не сознавая и не сдерживаясь, кричала она. – Завтра! Завтра!
Дом, томившийся у пыльного полотна дороги, вкушал золотую солнечную щедрость и млел от зноя. Две бестолково-суматошливые птахи искали холодок на дереве перед соседним домом; по улице, нараспев предлагая клубнику, брела негритянка. Был апрельский полдень.
Вытянув на подоконнике руку и уткнувшись в нее подбородком, сверху сонными глазами смотрела Салли Кэррол, и в поле ее зрения попадали посверкивающие на солнце пылинки, колеблемые теплом, которое сегодня впервые стала отдавать прогревшаяся земля. Под ее взглядом старенький «форд» одолел рискованный поворот, дребезжа и стеная, домучил остаток пути и рывком остановился. Она ни звуком не отозвалась на происходящее, и минуту спустя знакомый пронзительный свист разорвал тишину. Салли Кэррол улыбнулась и сощурила глаза.
– Доброе утро.
Из-под крыши автомобиля вывернулась голова.
– Утро ты уже проспала, Салли Кэррол.
– Неужели? – с притворным удивлением сказала она. – А может, ты прав.
– Что делаешь?
– Ем зеленый персик. Приходи на похороны.
И хотя дальше голове некуда было поворачиваться, Кларк все же постарался – и увидел ее лицо.
– Вода как парное молоко, Салли Кэррол. Не хочешь искупаться?
– Вставать неохота, – лениво вздохнула Салли Кэррол, – но ладно, попробую.